Произнеся эту тираду, Алексей Палыч почувствовал, что перегнул.

Оскорблять Лжедмитриевну не следовало хотя бы потому, что это никак не могло помочь делу. Но наверное, "мадам" все же была скроена из особого материала. Она не обиделась.

– Напрасно вы сердитесь. Бориса искать не будут.

– Если я пошлю телеграмму.

– Я не против. Но я не уверена, что нам встретится какой-нибудь поселок.

Семь раз ненавистная Лжедмитриевна была трижды права: в лес уходят не для того, чтобы искать почту. Ребята не поймут и не согласятся.

– Но вдруг мы увидим... Я забегу...

– Хорошо, – согласилась Лжедмитриевна.

– И вы меня обождете! – с нажимом сказал Алексей Палыч.

– Конечно. Теперь мы не можем вас бросить. Ни живого, ни мертвого.

– Что?! – Алексей Палыч мысленно взвился вверх метра на три. – Еще намечаются и мертвые?!

– Вряд ли, – сказала "мадам" спокойно. – Не думаю...

Представление на поляне закончилось. Кольцо разомкнулось. Веника отозвали, но еж не торопился подняться. До сих пор он не встречался ни с собаками, ни с людьми и думал, что мир населен только улитками и ежами.

От ребят не укрылся тайный разговор Алексея Палыча и Елены. На их глазах такое происходило уже в третий раз.

– Боря, – спросила Мартышка, – почему твой отец все время шепчется с Еленой?

Еще утром выяснилось, что Мартышку зовут Мариной, но для Бориса она по-прежнему оставалась Мартышкой.

– Он мне не отец.

– А кто?

– Никто.

– Боря, почему ты все время грубишь? Я тебе не нравлюсь? спросила Мартышка, и голос ее был чист и невинен, как чириканье лесной птахи.

На такие вопросы Бориса отвечать не учили. Да и не задавали их в кулеминской школе. Наверное, в Городе все было иначе.

– Отстань ты от меня, – сказал Борис скорее с тоской, чем со злостью.

Мартышка засмеялась, мотнула головой. Светлые волосы хлестнули ее по щекам, улеглись на спину. Серые глаза весело смотрели на Бориса. Нет, против такой девочки невозможно было устоять.

Невозможно?

Возможно, что невозможно...

Но не для Бориса.

– По тебе клещ ползет, – сказал Борис.

И сразу потухли Мартышкины глаза, исчезла улыбка; она повернулась и зашагала прочь от Бориса.

Борис стоял в недоумении. Но не в полном. Наполовину. Атака Мартышки была отбита, но удовольствия это не доставляло. А что он такого сказал? Ничего. Клещей тут полно – на всех садятся, не на одну Мартышку. Правду сказал человек, на что обижаться? Говорят, что у девчонок загадочные натуры... Вот пусть их разгадывают любители кроссвордов. А нам и так хорошо, верно, Борис? Нам их кроссворды – до лампочки.

Если бы еще на плечах Бориса не лежал свитер Мартышки, то было бы совсем ничего. А так Борис чувствовал себя слегка виноватым, хотя и не знал, в чем. Но конец жерди уже опирался на его плечо. Алексей Палыч, которому краткая передышка вовсе не пошла на пользу, сопел сзади.

Группа по-прежнему шла строго на север.